Чрез множество веков себе подобны зрятся

Что побудило меня заняться эмалевой мозаикой?

   Наверное, моя вечная неудовлетворенность бытием и жажда чего-то большего, чем прозябание на государственной службе. А где творчески способный человек может себя выразить, научиться чему-то прекрасному и достичь чего-то выдающегося? Это можно только на ниве искусства. В школьном возрасте, а потом и в зрелые служивые годы я постоянно подвязывался на разные художественно-оформительские работы, чтобы хоть несколько часов провести в творческом состоянии. Не знаю, куда бы все это привело, если бы случай не подтолкнул меня пойти учиться в Строгановское училище. Без отрыва от своей работы следователем милиции, я обучался там шрифтам и выставочному оформлению, имея цель получить художественную специальность и после выхода на пенсию рисовать афиши в кинотеатрах. Но однажды мне в руки попала книга о творчестве М.В.Ломоносова, содержание которой проросло как зерно на благодатной почве моей давнишней любви к созерцанию мозаичного искусства. Проникнувшись принципами жизни и великолепием мозаичных шедевров великого русского просветителя, я принял твердое решение – заняться, как и он, искусством мозаики. Несколько лет я рисовал эскизы будущих мозаичных панно, заказывал инструменты для колки смальты, собирал на задворках мозаичной фабрики отбросы материала. Время шло, а к осуществлению своих замыслов на практике я так и не приступал, хорошо сознавая, насколько уступает моя самодеятельность профессиональному уровню художественных мастерских, одевающих в мозаику станции метро и православные храмы. Я очень расстроился, когда увидел, что мозаичная икона Феодора Стратилата, хранящаяся в Эрмитаже, оказалась на самом деле портативной, то есть, в несколько раз меньше нарисованного мною эскиза. Для такой тонкой работы мои материалы не годились, вдобавок, не было золотой смальты - не «дергать» же ее в Московском метро, как делал один мой приятель! На этом и закончилось мое первое увлечение мозаикой, а в конце 80-х я занялся домашним бизнесом - стал разводить персидских котов. То был единственный способ честно подработать и избежать наступающих рыночных отношений в милиции. Но сначала мне пришлось целый год подменять уборщицу, мыть полы и туалеты за сотрудниками, чтобы вернуть долг за первых котят. Потом они подросли, стали приносить некоторую прибыль, и эта финансовая независимость оказалась нелишней в моих поисках себя - ведь хорошо, когда над твоим хобби не висит забота о том, чтобы твоей семье было что есть и где жить. Некоторые художники надеются, что им сразу удастся продать что-нибудь из своих пробных работ, поэтому они рыщут в поисках заказов, вступают в союзы, нанимаются оформителями в солидные фирмы. Им кажется, что, добившись там нормального заработка, они займутся настоящим свободным творчеством. Но на самом деле им нечего будет выдать, так как с самого начала они подстраивали свое творчество под общие требования, а собственное направление запустили, не изобрели своей техники, не создали собственного жанра. Я не был художником, однако про искусство не забывал и, «убив» в себе начинающего мозаичиста, нашел другой выход – начать делать что-то более ручное, практичное и ценное, поэтому ушел в миниатюру. Меня привлекли перегородчатые эмалевые медальоны на коронах византийских императоров, хранящиеся в музее «Метрополитен» в Нью-Йорке. А что если я научусь делать такие же? Искусство эмали – это древнее ремесло роскоши, сопоставимое с ювелирным делом и считающееся самым трудоемким и сложным - привлекло меня яркостью и долговечностью красок, и я обрек себя на рабский труд плавильщика эмали в течении нескольких последующих лет.

     У меня не было муфельной печи, и первые опыты я проводил на дому у своего бывшего подследственного, привлекавшегося за изготовление огнестрельного оружия в домашних условиях, с которым у меня, однако, сохранились честные и справедливые мужские отношения. Мне никто ничего не показывал, и весь процесс горячего эмалирования я интуитивно осваивал с самого нуля. Разрабатывая свою палитру эмалевых красок, я нарезал несколько сотен медных пластинок и создал большую таблицу пробников, где по вертикали и горизонтали стояли чистые тона, а все клеточки заполняли смешанные. Наверное, ни один эмальер не подходил к предмету так основательно и не пытался освоить такое разнообразие цветовых совмещенных эффектов. Я же смешивал все подряд, пережигал и недопекал образцы, а параллельно экспериментировал с разными металлами и влиянием их толщины на качество обжига. В середине 1990-х годов я организовал в подвале обычной средней школы патриотический музей и открыл там кружок эмалирования, обеспечив себе доступ к школьной муфельной печи и помещению для своих опытов.

     Мои первые простенькие изделия выходили испорченными, так как я брал цвета в произвольном сочетании, а не по близким температурным характеристикам, как делали другие. Эмали вели себя как соль с перцем, многие цвета не хотели ложиться рядом с другими, и после каждого обжига получались передержки и недодержки, то есть, вся моя авантюрная игра со сложной и устоявшейся в веках технологией приводила только к некачественным результатам, и почти все мои пробы так и остались незаконченными. Я оказался на грани нового разочарования, но теперь уже в искусстве перегородчатой художественной эмали.

    Посетив однажды фестиваль эмальерного искусства, я был поражен, что лишь в единичных работах современных эмальеров встречаются редкие перегородки. Получалось, только я один, как китаец, пытался делать что-то рабски трудоемкое! Никому не приходило в голову мучиться с сотнями перегородок и разнообразить как-то по особому количество классических эмалевых цветов. Даже в сокровищницах музеев на самых богато украшенных окладах икон и то не встретишь более 5-6 цветовых оттенков обожженных вместе.

    Рано или поздно это должно было привести меня к догадке сделать все по-другому - не связывать и не обрабатывать их вместе, а наоборот, все разделить. Наступил последний перед пенсией 1995 год. Я по-прежнему старался разнообразить палитру и соединял в одном обжиге конфликтующие между собой эмали. То был исторический тупик - я бился в стену, пытаясь найти в ней дверь, которой в принципе не существовало.

    Обжигая очередной медальон, я опять упрямо разложил эмали не по их температурным характеристикам, поэтому у меня вновь коричневая эмаль перегорела, желтая пошла пятнами, бирюза фона плохо оплавилась. Подмазки и повторный обжиг тоже ни к чему не привели. В сердцах я отложил изделие в сторону…

     И пока я глядел на этот несчастный медальон, издали такой блестящий и красивый, а вблизи совершенно бракованный, в голове у меня забрезжила мысль - а что если сделать все мозаично, то есть обжечь цвета отдельно друг от друга, а потом сложить уже холодными? Откладывать я ничего не стал, нарезал несколько десятков пластинок меди, распрямил, обработал и покрыл каждый своим цветом эмали, затем поместил их пинцетом на сеточку и, дав подсохнуть, обжег в печи. Получилось несколько эмалевых фрагментов – таких маленьких разноцветных квадратиков. Я разошелся и сидел в школе до самой ночи, пока не изготовил по несколько штук каждого цвета. Дома я выложил эти цветные капельки на стол и начал составлять из них декоративные композиции, которые мне сразу понравились, они просто не могли мне не понравиться!

Следующие пятнадцать лет я посвятил созданию коллекции. За это время произошло множество ярких событий и встреч. Я получил Международный патент Российской Федерации на свое изобретение, различные ордена и дипломы, участвовал во многих выставках, в том числе персональных, создавал призы для победителей ювелирного конкурса и икону для семьи Президента, получил несколько сотен отзывов от иностранных художников, даже установил ряд мировых рекордов в области декоративно-прикладного искусства и открыл свои представительства в разных странах.  

 Про меня писали статьи, снимали телевизионные репортажи и киносюжеты, приглашали на различные ток-шоу, посвящали стихи, песни и музыкальные клипы. В связи с эмалевой мозаикой появилась масса всяких проектов и новых технологических приемов, которые до меня еще никто в мире не применял. Теперь наступило время искусствоведов, арткритиков и галеристов, чтобы оценить мое творчество, мое же дело – стараться и дальше, и работать, работать, работать.

Мне нужно опередить время, чтобы не только потомки, но и ныне живущие успели увидеть всю прелесть нового вида искусства. Я уверен, что они, увидев его, приобретут не только необычное художественное впечатление, но и осознание того, что такое оказалось по плечу их современнику… При этом я мечтаю, чтобы открылась первая Школа эмалевой мозаики, чтобы объехал многие страны «Глобус Памяти», изготовленный мною в честь всех жертв Второй мировой войны, и на котором каждый желающий смог бы положить свою капельку мозаичной эмали за одну тысячу погибших, а главное, чтобы осуществился проект всей моей жизни «Эмалевая комната» или, вернее, «Эмалевые палаты», в разноцветных залах которых не только стены и потолки, но и все экспонаты будут из горячей эмали и эмалевой мозаики, причем некоторые фрагменты такого музея созданы мною уже сейчас. Вот такие мечты… Об этих мечтах и о многом другом можно будет прочесть в моей книге, которая скоро выйдет в свет и, надеюсь, найдет своих благодарных читателей и страстных поклонников моего искусства... 

     Уважаемые гости моего сайта, поздравляю с тем, что Вы стали свидетелями рождения  совершенно нового вида искусства, нового взгляда на традиционные материалы вне всяких традиций и учебников! При этом заранее благодарю Вас за проявленное к моему творчеству внимание.

     Одновременно, я готов рассмотреть любые предложения  по проведению различных выставок и показов, осуществлению совместных творческих и издательских проектов,  по размещению моих произведений в музейных и частных коллекциях, а также по выполнению художественных заказов. Для тех, кто хочет научиться данному искусству или просто познакомиться с ним,  проводятся МАСТЕР-КЛАССЫ и открыта Школа, информация о которых изложена здесь, на соответствующей странице этого сайта. 

      С наилучшими пожеланиями!

Эмальер-мозаичист                                                       Андрей Львович МАНДЖОС